– Эй-эй, это я.
– Докажи.
– Ты-говнюк.
– Верю.
– И вы разгуливаете в этом по улицам?
– А ты бы предпочел желтые колготки?
– Добро пожаловать в будущее,… брат.
– У Жабы опасный язык. Как и у вас, сенатор.
– Эх вы, хомо сапиенс, и ваше оружие…
– Хватит, Эрик. Отпусти их.
– Я хочу видеть тебя, Чарльз!
– Для чего она тебе?
– Не видишь моих мыслей? Чтобы освободить девушку, тебе придется убить меня! И чего ты этим добьешься? Они проведут свой закон, закуют тебя в кандалы и выжгут номер на твоем лбу!
– Этого не будет.
– Убей меня-и увидишь, что будет.
– Ты когда-нибудь просыпался с мыслью о том, что в один прекрасный день они проведут этот дурацкий закон и придут за тобой и за твоими детьми?
– Очень часто.
– Что ты чувствуешь, когда тебе снится такое?
– Большой прилив жалости к бедняге, которого в школе ждут одни неприятности.
– Зачем ты приходишь сюда?
– Зачем задавать вопросы, на которые знаешь ответ?
– Ах да, всё еще ищешь надежду… Эта пластмассовая тюрьма не продержит меня здесь вечно. Война надвигается, Чарльз. И я стану воевать. Любыми средствами.
– Значит, я всегда буду рядом, мой старый друг.
– Тебе больно, когда ты их выпускаешь?
– Каждый раз.
– Он что-пойдёт с нами? Позвольте, Профессор, он же сорвёт любую операцию.
– Эй, по-моему это не я разнёс вокзал, приятель.
– Нет, ты всего-навсего проткнул девочке грудь.
– Гроза, поджарь его!
– О да, удар молнии в огромный медный проводник! И чему вас учат в школе?
– Куда мне теперь идти?
– Не знаю.
– Не знаете или вам всё равно?
– Тебе решать.
– Я же спасла вам жизнь.
– Ошибаешься.
– Знаешь, что бывает с жабой, когда в неё бьёт молния? То же самое, что и со всем остальным.
– Делай, что хочешь, только не бей ниже пояса.
– Ты же сказал все можно?
– Конечно можно, но он, наверное, обидится.
– Дерьмо вонючее! Если ты такой правильный, то сам бы там и сидел.